Группа «Два Егора»: «Мы можем использовать крепкое словцо на стадии высшего доверия со зрителями»

Дуэт «Два Егора» — это… два Егора — Ефремов и Кондратьев. Один родился в Соколе, второй — в Вологде, объединились в 2015 году. Недавно группа «Два Егора» дала в Череповце полнозвучный концерт, собравший около 30 зрителей. Музыканты, выдающие со сцены нетривиальные тексты в минимальном музыкальном сопровождении, останавливаться не собираются и обещают приехать снова. О том, как заработать в жанре авторской песни, почему важно развиваться и ставить эксперименты, какое значение играет мат в установлении связи между группой и зрителями, и что делать, если на концерт приходят дети и бабушки, «Два Егора» рассказали cherinfo.

— Недавно у вас завершился тур. Где были, как вас встречали, сколько людей пришло на концерты?

Ефремов: Самара, Димитровград, Казань, Нижний Новгород и Москва. Мы начали с Самары, поскольку там большое сообщество любителей Грушинского фестиваля, откуда они нас и знают. Больше всего зрителей было в Москве.

Кондратьев: Наверное, даже больше 30 человек, не считая проходок.

— Это больше, чем вы собирали раньше?

Кондратьев: В этих городах мы еще не были, так что сравнивать не приходится. В Нижнем мы были, но очень давно. О нас тогда никто не знал, так что почти никто и не пришел. С Москвой у нас всегда не очень.

Ефремов: С Петербургом дела обстоят лучше. Там мы можем собрать и 70 человек. В остальные города мы ехали наугад.

— В Вологде-то на ваши концерты побольше людей ходит?

Ефремов: В Вологде мы собирали и по 450 человек.

— Это популярность?

Ефремов: Чтобы люди заплатили деньги и пришли на наш концерт? — наверное, нет. Но если говорить, к примеру, о Грушинском фестивале, то люди приходят на поляну, зная, что там будем выступать мы. Они целенаправленно идут посмотреть на нас.

— Что для вас популярность? Некоторые музыканты мечтают собрать Олимпийский, к примеру.

Ефремов: Мы хотим собрать «Уэмбли», не меньше, и не меньше четырех sold out, как у Эда Ширана. Хотя пока сложно сказать, как это можно сделать.

Кондратьев: Эта максимально далекая цель, к которой мы собираемся идти.

— Что вы делаете для этого?

Ефремов: Мы занимаемся промоушеном постольку-поскольку. Штатного пиарщика или SMM-щика у нас нет. Чтобы полностью в это погрузиться, прыжок веры мы не делали. У нас семьи и работа. Но мы пишем песни, ездим на фестивали, вписываемся в околомузыкальные движухи, размещаемся в музыкальных пабликах.

Кондратьев: Пару лет назад мы сделали тестовую поездку в Европу, выступили в Польше, Германии, Голландии, Чехии. Как показала практика, там хорошо покупают диски, так что там мы окупали бензин и проживание в основном за их счет.

Ефремов: Здесь многое зависит от специфики жанра. Авторская песня подразумевает личный контакт. Это не музыка для масс-маркета, ее невозможно постоянно ставить на радио. Большая разница — слушать в записи или на концерте. После концертов включается сарафанное радио, и на следующий концерт услышавший нас приведет еще несколько людей.

— У вас лиричная музыка. Не думали добавить какой-то актуальной политичности? Оксимирон, к примеру, высказался об акциях протеста в Екатеринбурге, сколько это добавило ему подписчиков и слушателей?

Ефремов: Я бы не назвал нас каким-то рупором, через который может высказываться общество. На локальные события в нашем городе мы отзываемся, и это находит отражение в нашей музыке.

— Когда я впервые услышал вашу музыку, вы мне напомнили группу Beirut. Очень распевные, музыкальные, но у них больше инструментов. Вы не собираетесь расширяться?

Кондратьев: Планируем, конечно, но пока руки не доходят.

Ефремов: У нас есть программа в полном звуке. Ее можно было услышать на нашем концерте в Череповце. Для таких выступлений мы приглашаем знакомых басиста и ударника. Но проблема в том, что вчетвером выехать в недельный тур — уже сложность. Так что в туры мы ездим вдвоем. Полный звук предполагает немного другой тип развлечения: чтобы люди покричали, поплясали и прочее. Жанр авторской песни подразумевает тесный контакт со слушателем, глаза в глаза, чтобы тот не отвлекался на двигание телом.

Кондратьев: На отдельных треках мы записываем ритм-секцию, но только там, где это необходимо. На концертах хватает акустической гитары.

— У вас же есть работа помимо музыки?

Ефремов: Я занимаюсь продвижением ресторанов.

Кондратьев: Я сам себе директор. Занимаюсь графическим дизайном, веб-интерфейсами. В этом плане мне проще выделить время на отпуск, раскидать работу.

— Вы играете на свадьбах? Это помогает заработать?

Ефремов: Играем. В Вологде получается подработать. Мы не афишируем это, не продаем, но если приходит заявка, говорим «окей» и обсуждаем условия. Понемногу выходим с этим и на Череповец. Кстати, три года назад, когда мы впервые приехали с концертом в Череповец, на выступление пришли пять человек.

— Егор, который Кондратьев, ты же играл в фолк-рок-группе. Не сложно было переходить к другому звучанию, не хочется по старой памяти врубить рокешник?

Кондратьев: Я учился в музыкальной школе по классу виолончели и контрабаса, так что меня кидает из стороны в сторону только так! Сейчас я могу сыграть на чем угодно, за исключением разве что духовых. Звучание электрогитары должно быть обоснованным. Даже если мы выступаем с полным звуком, я играю на акустике, но это звучит драйвово. Зачем какое-то лишнее жужжание?

Ефремов: В нашем творчестве достаточно провокации и протеста. Первый полнозвук у нас был с электрогитарой, но это было слишком агрессивно.

— Что для вас музыка?

Кондратьев: Для меня и музыка, и работа — хобби. Я не разрываюсь между работой и хобби. На первый взгляд, они не связаны, но нужно и афиши делать, и оформлять что-то, так что они взаимосвязаны.

Ефремов: Для меня музыка — это высшая ступень пирамиды Маслоу, я занимаюсь самореализацией. Ощущаю себя человеком, который добрался до этой верхней ступени.

— Есть мнение, что хорошей музыки не сделать, будучи трезвым. Вы когда-нибудь выступали нетрезвыми?

Ефремов: Единственный раз, и мне очень не понравилось. Я не мог контролировать ни руки, ни голос. Со стороны сказали, что все было прекрасно, но я этого не помню. Мне очень стыдно за тот концерт, и больше я так не буду делать.

— Егор, который Ефремов, ты сильно похудел. Как ты добился этого?

Ефремов: Я отказался от сахара и стал меньше есть. Похудел на 10 килограммов.

- Как бы вы отнеслись к факту, что ваши тексты разберут филологи ради рефератов и выступлений на конференциях?

Ефремов: Да ради бога. Главное, чтобы это не превратилось в сеансы психоанализа. Больше всего бесят вопросы типа «Что вы хотели этим сказать?» Я ездил на конференцию в ЧГУ, где дети разбирали тексты «Аффинажа» (петербургская группа. — cherinfo) и алконимы в русском роке. Я могу дать лингвистический анализ по аллюзиям, но по личным темам разговаривать не готов.

Я бы не назвал нас каким-то рупором, через который может высказываться общество.

— Волнуетесь ли вы перед выступлениями?

Кондратьев: В последний раз я волновался перед концертом в Вологде в ноябре, когда мы экспериментировали со звуком, играли с подкладами (инструментальная часть трека, которая записывается заранее, на концерте ставится с компьютера, а не играется вживую. — «Два Егора»). А там еще и набежало 150 человек, так что было неожиданно.

Ефремов: Мы переживаем, когда тестируем новые форматы. А так получилось, что в Вологде осталось мало клубов. Мы искали новую площадку, хотели задействовать ее по максимуму. Решили выступить в галерее «Фабрика», а это вообще не концертная площадка, там непонятно с акустикой. Легкое волнение чувствуешь в новом клубе.

Кондратьев: Если играешь в знакомом клубе, видишь, что на выступление идут люди, это просто кайф. Никакого волнения. В Вологде, Череповце и Питере так.

— Есть ли у вас сумасшедшие фанатки? Чтобы прям совсем неадекват.

Ефремов: Есть. Но интимные фотографии и нижнее белье нам не присылали. Были фанатки, которые постоянно писали, спрашивали нашего мнения по всем поводам, присылали на рецензирование свое творчество. Благодаря нашим усилиям они отвалились. Это даже не льстило самолюбию, а было слишком навязчиво, так что пришлось попросить держать дистанцию. Причем когда ставишь границу, обижаются, перестают слушать.

— То есть группи у вас нет?

Ефремов: Ну есть одна пара, которая ездит на все наши концерты в Вологде и Череповце, но мы не будем показывать на них пальцем. Был случай, когда одна девушка принесла наши портреты (очень страшные, нуарные, я там вообще был как труп с закрытыми глазами и вторым подбородком), попросила расписаться на них и унесла. Мы-то думали, что она их нам подарит, а мы по-тихому их сожжем.

— Бывали ли у вас какие-нибудь забавные ситуации во время туров, концертов?

Ефремов: Однажды в Перми мы поспорили со знакомым политологом о том, правильно ли использовать термин «анархия» в нашем творчестве. Он утверждал, что логически обоснованным будет использование термина «монархия». Он приводил много доводов, но было очень поздно. В Перми вообще любят нашу песню «Анархия» (не содержит политических призывов. — «Два Егора»), но знакомый каждый раз требует, чтобы мы пели «монархия». На последнем концерте в Вологде пришло очень много родителей с маленькими детьми. Двух-трех лет, чтобы вы понимали. На полнозвучном концерте хочется, чтобы люди стояли поближе, чтобы чувствовать энергетику, чтобы они ручки начали поднимать. А тут получилась зона слэма (когда люди толкаются и врезаются друг в друга на концерте. — cherinfo) для малышей. На видео все выглядело очень странно. Обычно на наши концерты спокойно отправляют детей, дескать, хороший русский язык у ребят, можно послушать, но мы переживаем, когда на наши концерты приводят детей — неудобно применить крепкое словцо, где это необходимо. Бывает, даже бабушки приходят на концерты. Не знаю уж, откуда они о них узнают.

— Как вы относитесь к мату?

Ефремов: В студийный версиях мата у нас нет, но на концертах может проскочить пару раз, в зависимости от площадки и аудитории. Для нас это эмоциональный порыв, когда аудитория доходит до состояния высшего доверия, и ты можешь себе позволить поговорить, как в кругу с пацанами. Это только для своих.

— Как возникает эта связь на концерте?

Ефремов: Это зависит не только от нас, но и от зрителей. Разогреты ли они, лояльны ли, знают ли, кого будут слушать. Помню наше первое выступление в Перми, когда вначале люди сидели с выражением «ну давай, удиви меня». В таких ситуациях не будешь рисковать, не позволишь себе матернуться. Когда приезжаешь во второй раз, уже знакомы, можно поговорить по душам. Люди подходят поближе, а настрой слышится даже по аплодисментам. Чувствуется, когда они готовы, поэтому и программу мы строим соответственно, чтобы вовремя разгоняться, дать немного отдохнуть на лирике, а к кульминации подойти с самыми эмоциональными и разухабистыми песнями. Есть песни-тычки (ударение на «ы». — «Два Егора»), на которых проверяется реакция зрителя. Если они заходят, зрителей можно добить окончательно.

Обычно на наши концерты спокойно отправляют детей, дескать, хороший русский язык у ребят, можно послушать

— У вас есть заготовленные песни для выхода на бис?

Кондратьев: У нас достаточно песен, так что за концерт мы все не выдаем, остается пара песен в заготовке. К примеру, достаточно известная песня «Бездарь», которую часто просят. Мы ее не играем, потому что нам она поднадоела. А на бис она заходит неплохо. Всего за концерт мы отыгрываем около 20 песен, это полтора часа. В туре мы играем, как правило, час и 10 минут, чтобы оставалось чувство легкого голода, чтобы захотелось прийти еще.

— Вы устаете от выступлений?

Кондратьев: Нет. Пока нам это по кайфу. Хотя в последнем туре я выбрал неудачную обувь и к концу сильно стер ногу, так что с трудом передвигался. Но когда выходишь на сцену, все становится нормально. Конечно, концерты выматывают, но такой усталости типа «все, больше выступать не хочу» нет.

— Как часто вы бы хотели давать концерты в идеале?

Ефремов: Тут дело даже не в желании, а в физических возможностях. Спустя неделю, на шестом концерте у меня сипит голос. Так быть не должно, он должен быть в рабочем состоянии. Это при том, что спим достаточно, а алкоголя в крови практически нет.

Кондратьев: Кроме концертов же нужно время, чтобы что-то написать, аранжировку придумать. Поэтому в идеале три-четыре месяца тура в год было бы достаточно. Все остальное время можно было бы посвятить промо-мероприятиям.

Ефремов: Высшая лига постоянно в турах, они не вылезают из них, зарабатывают деньги. Мы — пока нет. Но хотели бы в идеале.

— У вас есть песня-гимн? Или песня, которую можете посоветовать людям, которые вас не слышали никогда.

Ефремов: Это песня «Раз-раз». Ее мы исполняем последней, и она про всё. Там есть аллюзии со сломанными микрофонами, с выступлениями в кабаках. Это история о том, что если выбираешь авторскую песню, путь будет очень тяжелый. Также я бы посоветовал послушать песню «Крыши», и лучше вживую.

Семен Мануйлов