В начале мая череповецкий график, заслуженный художник РСФСР Владислав Сергеев отметил 80-летний юбилей. В интервью cherinfo мастер рассказал, как мальчик из детского дома стал известным на весь Советский Союз живописцем и стал получать заказы из Ватикана, а также почему современным художникам не хватает профессионализма, и что с этим делать.

Владислав Сергеев

— Владислав Александрович, когда в вас проснулась страсть к искусству?

— Воспитывался я в музыкально-художественном детском доме в Ярославле. Сначала этот детский дом был в Угличе — туда отправляли сирот из блокадного Ленинграда. А потом на его базе по указу Сталина организовали четыре детских дома: в Ярославле, в Горьком, в Москве и Ленинграде. Я попал туда в 1950 году. Это было особенное заведение: там работали лучшие педагоги, художники, музыканты. У нас был свой симфонический оркестр, ансамбль скрипачей… Там мне и привили любовь к живописи. В 1957-м я отправил свои работы на всесоюзную выставку и получил первую премию. Про меня даже хотели снять большой фильм, но я был настолько стеснительным, что получилась только короткометражка. Ее показывали в кинотеатрах перед сеансами.

— Вы помните своих родителей?

— Родителей я потерял в войну. Отец погиб в боях под Калининградом, а мама заболела и умерла. Сестра живет в Ярославле, так что видимся нечасто, но скучаем друг по другу.

— После детского дома продолжили учебу?

— Вначале учился в художке, потом — в художественном училище в Ярославле. Диплом написал на отлично. В институт не пошел — мне это было не нужно. Вместо этого пошел в армию. Служил под Москвой в элитных войсках. Там в клубе занимался оформлением, а параллельно бегал по округе и писал. В то время я увлекался графикой, не пренебрегал акварелью, гуашью и монотипией, хотя на классическую гравюру пока не перешел.

— Коллеги по цеху не пеняли, что нет высшего художественного образования, не было предвзятого отношения?

— Бывало всякое, но я не обращал внимания. Зачем тратить свое время на людей, которые, может, и выучились где-то, но им не дано творить, зато зависти много. Это все внешнее.

Владислав Сергеев

— Как вы оказались в Череповце?

— После армии, в 1963 году, позвали в Череповец. Так я оказался в вологодском отделении Союза художников. И началась настоящая работа: занимался оформлением и творчеством, участвовал в выставках — и всесоюзных, и заграничных. В Вологде познакомился с директором художественной галереи Семёном Ивенским. Он показал мне коллекцию экслибрисов — книжных знаков (гравюра, которой владелец помечает книги из своей библиотеки. — cherinfo). Меня поразила их удивительная тонкость и изобретательность. Книжные знаки к тому времени уже стали самостоятельным видом искусства. Они и вдохновили меня заняться классической гравюрой.

— Какие гравюры вы делали?

— Сделал иллюстрации для трех сборников Рубцова. Мы с поэтом Виктором Коротаевым ездили на рубцовскую родину, где тот жил в детском доме, я там рисовал, познакомился с его женой, тещей… Потом я делал иллюстрации к книгам вологодских, московских поэтов. К поэтическим текстам близко я не подхожу, но в иллюстрациях получается отразить замысел поэта. А вот прозу не могу иллюстрировать!

— Где черпаете вдохновение?

— Место жительства располагает — живу на Цыпиной горе, неподалеку от Ферапонтово. Многие писатели у меня побывали: Василий Белов, Виктор Астафьев, Василий Шукшин, Валентин Распутин… Цыпина гора — настоящее пристанище, она словно манит чем-то, через нее столько людей прошло! Там я живу и работаю уже 54 года. Раньше там и дорог не было, приходилось ездить через Вологду. Пешком ходили от горы до самого Кириллова, чтобы попасть на пароход, который шел из Гориц. А теперь там дорога, добраться стало проще.

Работа "Ритмы древней Руси" (1968). Владислав Сергеев

— Какие воспоминания остались о Череповце?

— В Череповце я начинал. Даже в доменном цехе поработал. Серия «Люди и металл» была в свое время очень известна, прошла множество выставок. Теперь здесь бываю только зимой, четыре месяца в году. На горе все по-другому, там есть постоянное побуждение к работе, там получаешь энергию, вдохновляешься природой и даже когда пишешь с натуры, но этюд получается не слишком хорошо, все равно возвращаешься домой как на крыльях.

— Сейчас у вас есть заказы?

— Какое там! Когда начались «пронзительные времена» (90-е годы), все лопнуло. Я работал в издательствах — «Советская Россия», «Молодая гвардия», «Наш современник», так они просто закрылись… Мои иллюстрации никому стали не нужны. В советское время мы жили великолепно! Художникам так, наверное, больше и не жить…

— Но гравюрой вы по-прежнему занимаетесь?

— От гравюры отказался — в 90-е у меня началась аллергия. Да и возраст не тот. Раньше я больше изобретал. С возрастом это уходит, будто кончается заряд. Самая мощная отдача — в 37—40 лет. После этого или повторы идут, или уходишь во что-то другое. Но в том возрасте время терять нельзя ни в коем случае, эту энергию не возместить!

Зачем тратить свое время на людей, которые, может, и выучились где-то, но им не дано творить, зато зависти много. Это все внешнее.

— Что можете посоветовать молодым художникам?

— У современных художников очень низкий уровень профессионализма, потому что художественная школа уничтожена. Ее нужно поднимать, как это было после 1917 года. Вот в Череповце был скульптор Щепёлкин (речь об Алексее Щепёлкине. — cherinfo) — мастер своего дела, сейчас до его уровня никто не дотягивает. Городу не хватает художественного салона, где можно выставляться и продавать работы. Перед перестройкой я вел студию, но с развалом СССР мы закончили этим заниматься. Ребята до сих пор вспоминают, как это было здорово. Я там сотни рисунков сделал, да и они не меньше. Такие студии тоже помогли бы молодым художникам.

— Говорят, вы писали портреты римских пап.

— Было дело. Заказы были от посольства Ватикана, наверное, эти картины там и висят. Это были солидные портреты, писал я их по фотографиям. Вообще, если работать с портретами постоянно, то можно хорошо их писать, специализироваться. Но я больше занимался графикой, гравюрами, у меня специализация была другая. Мне говорили, что если буду заниматься живописью, то все получится, но у меня были другие интересы. Я же график, и это мое! Конечно, я занимаюсь живописью, но даже она у меня получается графичной.

Портрет Понтифика Бенедикта XVI (2009). Владислав Сергеев

— Есть у вас идеалы в графическом искусстве, в гравюре? На кого равнялись или равняетесь?

— Мне очень нравятся Кравченко, Фаворский, Фролов. Но это люди из прошлого века. Сейчас мало кто режет. Недавно приезжал с учениками мой товарищ из Москвы. Как, спрашиваю, вы там поживаете? Плохо, отвечает, заказов нет совершенно. Нужно время, может быть, 20—30 лет, пока все вернется в свою колею. Так же было и после революции.

— Какие планы на этот сезон?

— Собираюсь в деревню, на гору. Не могу в городе больше! Заболел бронхитом и никак не могу восстановиться. Только там смогу. Там свежий воздух, природа, там и вылечусь.

Владислав Сергеев родился 1 мая 1938 года в Ярославской области. В начале войны потерял обоих родителей, воспитывался в детском доме. Еще в детстве достиг больших успехов в изобразительном искусстве. С 1963 года живет в Череповце — на родине родителей. В 30 лет стал членом Союза художников России. Персональные выставки Владислава Сергеева проходили в России, Италии, Бельгии и Финляндии, его работы хранятся в Третьяковке, музеях и галереях Архангельска, Перми, Петрозаводска, Кирова, Сыктывкара, Ярославля, Вологды и Череповца, а также в частных зарубежных коллекциях.


Семен Мануйлов